Добро пожаловать на сайт Федерального министерства иностранных дел
Женщины Баухауса: Анни Альберс и ее путеводная нить
Из выпускниц Баухауса лишь одна может похвастаться по-настоящему блистательной карьерой, которую не смогло разрушить даже закрытие школы. Это Анни Альберс – художница, которая с детства хотела заниматься живописью, но все свои творческие фантазии претворила в жизнь с помощью ткацкого станка.
В юности Анни Альберс пришла к австрийскому художнику Оскару Кокошке, творчеством которого восхищалась, и попросилась к нему в подмастерья. Тот мельком просмотрел работы, которые девушка принесла с собой, и насмешливо спросил: "Зачем вам рисовать?"
Ее родственники придерживались того же мнения. Аннелизе Фляйшман родилась в очень состоятельной семье. Ее мать принадлежала к клану Улльштайнов, владельцев одного из крупнейших берлинских издательств, а отец был мебельщиком. Родители надеялись, что дочь удачно выйдет замуж и преумножит семейное состояние. Но сама она мечтала совсем о другой судьбе. Немецкий писатель Стен Надольный, написавший об Улльштайнах книгу, называл Анни самым трудным ребенком издательского клана: "Первая красавица, femme fatale высшего ранга… Она хотела быть цыганкой, революционеркой, художницей".
Слова Кокошки сильно ее задели, но не заставили отказаться от своей мечты. Альберс брала частные уроки у импрессиониста Мартина Бранденбурга и несколько месяцев отучилась в художественной школе в Гамбурге. Она также пыталась получить разрешение на сдачу экзаменов в Дрезденской академии изобразительных искусств, но столкнулась с отказом – появление женщин в творческих вузах тогда не приветствовалось. В итоге в 1922 году девушка оказалась в Баухаусе – новом заведении, куда набирали не только студентов, но и студенток.
Правда, и здесь процветала дискриминация. Анни не смогла попасть ни в мастерскую живописи, ни в мастерскую по работе со стеклом, где учился ее возлюбленный и будущий муж Йозеф Альберс. Женщин в Баухаусе мягко вытесняли в департаменты, занимавшиеся традиционными ремеслами: керамикой и ткачеством. Под давлением старших преподавателей Анни перешла в ткацкую мастерскую, которой сначала неформально, а потом официально руководила гениальная Гунта Штёльцль, ставшая для Альберс подругой и наставницей.
"Меня покорили нити, покорили против моей воли, – писала Альберс в статье "Материал как метафора". – Мне-то всегда казалось, что это работа для неженок. Но обстоятельства привязали меня к ткацкому делу, и внезапно нити одержали надо мной полную и безоговорочную победу".
Талант художницы в полной мере раскрылся после того, как школа переехала из Веймара в Дессау и провозгласила курс на утилитарность и промышленный дизайн. Альберс создавала шторы и настенные панно, которые пользовались огромной популярностью. Ее работы называли уникальными, их невозможно было перепутать с работами других учениц. Если ее наставница Гунта Штёльцль, например, выбирая геометрический орнамент для оформления текстиля, использовала большой спектр цветов и обращалась к сложным композициям, то Альберс отдавала предпочтение простоте и лаконичности.
При этом линии и формы в ее образцах никогда не были стройными и фиксированными. Они всегда находились в динамике, несли отпечаток творческой иррациональности. Задолго по постмодернистких дизайнеров середины XX века Альберс поставила под сомнение визуальное совершенство и порядок модульной сетки: в своих работах она последовательно разрушала ее жесткую структуру.
Художница много экспериментировала с новыми материалами и разрабатывала новые ткани, самостоятельно тестируя их на износостойкость, сминаемость, усадку, способность отражать свет и поглощать звук. Она говорила, что самым близким к ткачеству искусством является архитектура – как "строительство целого из отдельных элементов". Ее дипломной работой стала звукопоглощающая светоотражающая штора из хлопка и целлофана, созданная по заказу второго директора Баухауса Ханнеса Мейера для актового зала профсоюзной школы в Бернау.
В 1925 году Анни вышла замуж за Йозефа Альберса. По меркам времени это был мезальянс: богатая наследница, за которой стоял влиятельный клан, и простой выходец из рабочей семьи, великовозрастный студент (он был старше жены на 11 лет). В Баухаусе Альберса описывали как "тощего, полуголодного вестфальца". Однако этот брак оказался самым прочным из многочисленных союзов, заключенных в стенах знаменитой художественной школы. Нищий школяр вырос в выдающегося художника, дизайнера, педагога и теоретика изобразительного искусства.
В 1931 году Гунта Штёльцль покинула ткацкую мастерскую, и Альберс стала ее преемницей. Но на высокой должности художница продержалась меньше двух лет: после прихода к власти национал-социалистов Баухаус был закрыт. Спасаясь от преследования, Альберс вместе с мужем эмигрировала в США. Оба стали преподавателями экспериментального художественного колледжа Блэк Маунтин. Оба внедрили в обучение принципы, усвоенные в Баухаусе. Известен случай, когда Анни во время занятия отправила своих учеников на улицу и в лес – искать материалы для ткачества.
Карьеры многих бывших студентов и педагогов Баухауса закатились вскоре после закрытия школы. Но для Альберсов в Америке просто начался новый этап – не менее продуктивный, чем предыдущий. В 1949 году Анни Альберс стала первой художницей по текстилю, удостоенной персональной выставки в Музее современного искусства MoMA в Нью-Йорке. Она выступала с лекциями, запускала в производство новые образцы, писала книги и путешествовала. В 60-е годы увлеклась литографией и трафаретной печатью. Огромное влияние на ее послевоенное творчество оказала Мексика: Альберс использовала в своих работах этнические орнаменты и коллекционировала предметы доколумбовой эпохи.
Ее произведения пользовались успехом не только у ценителей высокого искусства. Альберс много лет сотрудничала с ведущими коммерческими брендами. На протяжении трех десятилетий она работала с дизайнером мебели Флоренс Нолл, создавая рисунки для обивочных тканей. Многие из них до сих пор не сняты с производства – слишком уж хороши и к тому же совсем не устарели. Анни Альберс еще в Баухаусе поняла, что ткачество тоже может служить вечности.
Ксения Реутова