Его напряженная внутренняя жизнь, описанная в дневниках и письмах, была гораздо богаче его внешней биографии, которую легко уместить в один абзац. Germania-online решила вспомнить о самых ярких событиях в жизни Кафки – о его любовных историях, в которых реальность и фантазии переплетались так же тесно, как в его романах и рассказах.

Юлия Кафка (Этл Леви). Материнское начало

В письмах и дневниках Кафка много размышлял о двух ветвях своего семейства – отцовской и материнской. Сам он считал себя больше похожим на мать и ее родственников и называл себя Леви, но "с некоторой основой Кафки". Юлия Кафка была дочерью зажиточного еврейского коммерсанта и была гораздо образованнее своего супруга. Из языков она предпочитала немецкий, что, несомненно, сказалось и на последующем литературном выборе ее сына.

В творчестве Кафки центральное место занимает фигура отца – доминирующего, подавляющего, жестокого. Всю жизнь писатель находился в болезненных отношениях с семьей, много занимался самоанализом и считал собственного родителя Германа Кафку виновным в своих страданиях и комплексах. Мать защищала Франца, как могла, но она была натурой слабой и уступчивой. Кафка был привязан к ней, но не мог простить ей этой покорности: "Она возлюбленная рабыня моего отца, влюбленного отца, который тиранит ее", - писал он в письмах.

Фелиция Бауэр. Эпистолярный роман

С 25-летней Фелицией Бауэр Кафку познакомил его лучший друг Макс Брод. Первое впечатление было не слишком положительным: в своем дневнике Кафка описал Фелицию как женщину, "лишенную шарма", и даже упомянул, что сначала принял ее за служанку. Но всего несколько дней спустя между ними завязалась переписка, которая продолжалась почти пять лет. В год их знакомства Кафка сочинил "Приговор" и "Превращение". Два года спустя были написаны "Процесс" и "В исправительной колонии".

О том, кем на самом деле была Фелиция Бауэр, известно до обидного мало. Она происходила из семьи австрийских евреев, жила в Берлине, работала стенографисткой в магазине пластинок, а потом вошла в дело по продаже первых диктофонов и, очевидно, неплохо на этом зарабатывала. Однако реальная Фелиция Кафку не интересовала, его увлек им самим придуманный образ, тень женщины.

В своих посланиях к Бауэр (некоторые из них занимали по 30-40 страниц текста) он писал в основном о себе, о своих мучениях, страхах и желаниях. По сути, переписка, которая сейчас издается под названием "Письма к Фелиции", была еще одним творческим опытом Кафки. Он продолжал известную литературную традицию: тема "далекой" или "будущей" невесты была популярна в немецкой лирике XVIII века, кроме того, своих платонических возлюбленных, воссоединение с которыми по разным причинам было невозможным, имели его литературные кумиры Франц Грильпарцер и Генрих фон Клейст.

О том, насколько разными были Кафка и Бауэр, свидетельствуют мелкие детали, разбросанные по текстам его писем. Любимых авторов Фелиции – еврейскую поэтессу Ласкер-Шулер и австрийского импрессиониста Артура Шницлера – Кафка терпеть не мог. Когда сам он отправил ей экземпляр своего сборника "Созерцание" с именным посвящением, она никак не прокомментировала это событие и, вполне вероятно, даже не смогла прочесть книгу до конца. Фелиция увлекалась идеями сионизма и изучала библейский иврит. Кафка в тот период своей жизни был к этому совершенно равнодушен.

Дважды он делал ей предложение, дважды она его принимала. Родственники с обеих сторон считали свадьбу делом решенным, а Кафка в это время описывал в дневнике свои терзания: он жаждал одиночества и сомневался в том, что вообще когда-либо будет в состоянии вступить в брак. Их свадьба так и не состоялась. Позже Бауэр вышла замуж за берлинского банкира, но сохранила у себя почти все письма Кафки. Ее ответные письма к нему, к сожалению, были утеряны, поэтому даже для биографов писателя она так и осталась загадочной "далекой невестой".

Юлия Вохрыцек. Вторая попытка

Незадолго до разрыва с Фелицией Бауэр у Кафки был обнаружен туберкулез. В течение двух лет он регулярно берет все более длительные отпуска по болезни и ездит по санаториям. Писатель забрасывает свой дневник, почти не пишет писем ни родным, ни Максу Броду и полностью прекращает литературное творчество.

Зимой 1919 года в пансионате немецкого Шлезена Кафка встретил Юлию Вохрыцек, дочь пражского сапожника. Как и Фелиция, Юлия была девушкой независимой: она держала в городе шляпный магазин. В 28лет она все еще оставалась незамужней: ее жениха, сионистского активиста, убили на фронте во время Первой мировой. В описаниях Кафки также фигурируют намеки на таинственную "душевную болезнь", приступы которой якобы мучают Юлию, но о том, что это за болезнь и как она проявляется, он деликатно умалчивает.

Спустя год после знакомства они обручились, опубликовали официальное объявление о бракосочетании и даже начали подыскивать совместное жилье. Однако когда Кафка сообщил о помолвке отцу, тот разразился гневной тирадой: Фелицию он считал достойной партией, а вот дочь сапожника, по его мнению, была не ровней сыну преуспевающего коммерсанта. Именно после этого конфликта Кафка написал знаменитое "Письмо отцу", в котором анализировал свои детские комплексы и страхи перед деспотичным родителем и обвинял его в жестокости и непонимании. Адресат это послание, впрочем, так и не получил.

Квартира, на которую рассчитывала молодая пара, им не досталась, ссора с отцом снова разбередила старые сомнения Кафки в целесообразности брака, и в итоге свадьбу отложили. Какое-то время они еще продолжали встречаться, но тех чувств, которые Кафка испытывал в начале их отношений, уже не было, к тому же в его жизни появилась новая женщина, совершенно непохожая на его прежних возлюбленных. О браке он больше не думал: новая пассия уже была замужем.

Милена Есенская. Идеальная женщина

"Это живой огонь, какого я никогда раньше не видел", – писал Кафка о Милене Есенской. Юная журналистка и переводчица, супруга уважаемого Кафкой литературного критика Эрнста Поллака, взялась за перевод на чешский его рассказа "Кочегар". За время их романа, который длился меньше года, они встречались всего два раза: четыре дня Есенская и Кафка провели в Вене и еще два неполных дня – в Гмюнде. Все остальное время они писали друг другу письма.

Есенская, дочь университетского профессора, была одной из первых жительниц Праги, начавших делать себе макияж. Вместо строго зачесанных волос она носила нарочито растрепанную прическу, как на картинах прерафаэлитов. Еще в студенческие годы она пробовала кокаин и весьма откровенно вела себя с подругами, шокируя обывателей. Ее колонки, посвященные политике и положению женщин в обществе, публиковались в главных пражских газетах и журналах.

Их переписка – впервые в жизни Кафки – была не монологом, а диалогом. Ему наконец-то удалось заполучить в корреспонденты достойного партнера: Есенская включилась в эпистолярную игру с многостраничными письмами с той же страстью, что и он. Кафка восхищался ее слогом, ее знаниями, ее остроумием и смелостью ее идей. Отношения с ней были единственным периодом в биографии писателя, когда на страницах его дневника вдруг появились мысли о возможности счастья и для него – неуверенного себе, во всем сомневающегося и вечно подавленного.

Вскоре после первой встречи он предложил ей переехать к нему, но Есенская от этой идеи категорически отказалась. Она не хотела оставлять больного мужа и слишком хорошо представляла себе, что такое жизнь с гением. В письмах она признавалась, что хочет ребенка и мечтает быть "ближе к земле". Отношения зашли в тупик.

Есенская перестала быть возлюбленной Кафки, но подругой оставалась до конца его жизни. Именно ей он передал свои дневники: даже самый близкий друг Макс Брод прочитал их только после смерти писателя. Разрыв с Миленой повлиял и на его творчество. После двухлетнего перерыва он с удвоенной энергией взялся за работу. В этот период были написаны "Голодарь", "Первое горе" и "Исследование одной собаки", а также начат "Замок" – самый сложный и самый личный роман Кафки.

Дора Диамант. Последняя любовь

Дора Диамант была волонтером в летнем лагере Берлинского еврейского дома. Лагерь располагался в Мюрице на берегу Балтийского моря. Франц Кафка приехал туда поправлять свое здоровье: ему становилось все хуже, и он часто говорил о скорой смерти.

Захватившее его чувство было настолько сильным, что после возвращения в Прагу он решился на поступок, о котором мечтал всю жизнь. Кафка расстался с семьей, к которой был так мучительно привязан, и переехал к Доре в Берлин. Вместе они провели шесть месяцев. Болезнь прогрессировала, Кафка почти не выходил из съемной квартиры, но зато все свободное время тратил на работу. Макс Брод вспоминал, что с Дорой он вел себя как ребенок: шутил, дурачился, придумывал какие-то смешные новые слова. Это были полгода счастья, достигнутого вопреки и, конечно, во многом благодаря той безысходной ситуации, в которой Кафка оказался. Отступать и прятаться, как он это делал раньше, было уже некуда.

Когда состояние его здоровья стало критическим, Дора помогла перевезти его в Прагу и оставалась с ним до последнего дня. Он оставил ей то же завещание, что и Максу Броду: уничтожить все написанные им письма и произведения. Волю возлюбленного она выполнила лишь частично. В 1933 году оставшиеся бумаги, которые Диамант бережно хранила, были конфискованы у нее при обыске гестапо. После смерти Кафки она вышла замуж за немецкого коммуниста, бежала из Германии в СССР, а оттуда – в Англию.

Смерть Кафки в литературных кругах прошла незамеченной. Единственный некролог, опубликованный в одной из пражских газет, принадлежал Милене Есенской, верной подруге и почитательнице его таланта. Многие биографы до сих пор считают его одним из лучших текстов, написанных о писателе: "Он был застенчив, беспокоен, нежен и добр, но написанные им книги жестоки и болезненны. Он видел мир, наполненный незримыми демонами, рвущими и уничтожающими беззащитного человека. Он был слишком прозорлив, слишком мудр, чтобы смочь жить, и слишком слаб, чтобы бороться…"

Ксения Реутова