Germania Online поговорила с Ойгеном Руге о семейной истории и вымысле в романе, об опасностях любой идеологии и о том, почему писатель всегда пишет против себя.

– Господин Руге, когда и как Вам пришла идея написать "Метрополь" и как долго Вы над ним работали?

– Изначально я хотел включить историю моей бабушки, которая жила в Москве в годы Большого террора, в мой первый роман "Дни убывающего света". Я долго вынашивал его идею, хотя начал писать его только в 2008 году. В процессе работы я понял, что история моей бабушки не вписывается в концепцию романа и поэтому отложил ее. Я возобновил работу над этим материалом только в 2016 году и спустя три года закончил роман "Метрополь".

– Что именно произошло с Вашей бабушкой в Москве и чем ее история отличается от событий, разворачивающихся в романе?

– Книга носила рабочее название: "Как моя бабушка ждала расстрела", – и это примерно соответствовало ее содержанию. Бабушку подозревали в том, что она, будучи (невысокого ранга) сотрудницей разведки Коминтерна, состояла в дружеских отношениях с одним из обвиняемых, проходивших по делу в первом Московском процессе (1936 г.). Ее отстранили от должности, забрали из подразделения, расположенного в Подлипках, и, как это обычно происходило в Москве в то время, разместили в отеле. И не в простой гостинице, а в отеле класса люкс, а именно, в "Метрополе", неподалеку от Красной площади. Все это чистая правда, и в целом все основные факты соответствуют действительности, потому что я нашел личное дело моей бабушки, на котором основана книга, в РГАСПИ (Российском государственном архиве социально-политической истории). Но в то же время, факты и документы не рассказывают всю историю, в частности, в них не говорится ни слова о том, что на самом деле интересовало меня больше всего, а именно: как, несмотря на абсурдные обвинения, террор, процессы и ложь, люди смогли сохранить веру в идеи коммунизма. Моя бабушка никогда не обсуждала эту тему. Поэтому я попытался заполнить эти массивные пробелы по мере своих возможностей – все это вымысел, который, однако, соответствует фактам и документам.

– Вы говорите, что Ваша бабушка не обсуждала с Вами эту историю. Значит, она все-таки выжила? Могут ли читатели надеяться на счастливый конец?

– Я не буду рассказывать о финале, все-таки, книга – детективный роман. Но в любом случае, сложно представить, что эта история могла хорошо закончиться.

Показать изображение крупным планом

Закрыть

– Я описал свою семейную историю в трех книгах, и, по крайней мере, две из них вышли на русском языке: в книге "Дни убывающего света" я рассказываю о закате ГДР. В "Метрополе" можно узнать предысторию. А в книге "Follower. 14 предложений о вымышленном внуке" я рассказываю о жизни моего несуществующего внука вплоть до 2054 года и затем возвращаюсь на десять поколений назад – в эпоху Тридцатилетней войны. Я думаю, что наша семейная история рассказана. Не знаю, буду ли я интересоваться другими семьями. На данный момент я пишу роман, который не имеет ничего общего с моей или какой-либо другой семьей, действие в нем разворачивается за 2000 лет до наших дней.       Пожалуйста, не спрашивайте меня о теме романа – это пока секрет.

– Я читала, что во время исследовательской поездки Вы жили в "Метрополе", в комнате Лиона Фейхтвангера.

– Да, всемирно известный писатель Лион Фейхтвангер действительно жил в Метрополе в конце 1936 – начале 1937 года, в номере рядом с комнатой моей бабушки. Впоследствии у комнат поменяли нумерацию, и во время моей первой поездки меня поселили в его номере, хотя на самом деле я хотел получить бабушкин – 479-й. Позже я снова поехал туда и остановился уже в нужном мне номере. Конечно, Фейхтвангер является персонажем моего романа, и все, что я говорю о нем, – правда. Когда пишешь про такую известную личность, нельзя придумывать, что он мог сказать про Сталина. Также о нем можно прочитать интересные доносы, из которых я, в частности, узнал, что он жил в комнате рядом с номером 479.

– Когда Вы жили в "Метрополе", какие эмоции Вы испытывали? Чувствуется ли в отеле атмосфера прошлых лет? Может быть, с Вами за время пребывания там произошло что-то интересное?

– В первую ночь в бабушкиной комнате я проснулся около 3:30 – обычно в это время забирали на допросы. И я вспомнил сон, который позже описал в книге. Это был смутный, спутанный сон, полный русскоязычных новостей 1937 года. Я сразу записал время и обрывки сна.

Конечно же, атмосфера отеля во многом осталась прежней, несмотря на то, что сегодня в номерах уже нет оригинальной мебели, а стоит новая, стилизованная под старину. Но коридоры, интерьеры и, прежде всего, большой ресторан, остались прежними, как и фойе, хотя его перестроили. Между прочим, в отеле был панорамный стеклянный лифт, жаль, что его поменяли.

Показать изображение крупным планом

Закрыть

– Да, интерес к ней большой. В Восточной Германии историю Советского Союза отчасти воспринимают как свою собственную. Советский Союз всегда был образцом для подражания. До падения Берлинской стены многие люди не знали, что происходило у Большого брата. Многие до сих пор ничего не знают об этом или имеют об этом лишь смутное    представление. В книге наглядно показан сталинский террор. Но я не ставил целью объяснить людям, что это такое, это было скорее второстепенной задачей. В первую же очередь я хотел рассказать о том, как на самом деле работает идеология. Как люди защищают свои убеждения, даже когда очевидна их неправота. Я считаю, что сегодня этот вопрос остается актуальным, и хотя никакую политическую систему в Европе нельзя сравнивать со сталинизмом, я наблюдаю устойчивую тенденцию к идеологизации всевозможных тем. Отличная от нашей идеология определяется как зло. Именно по этому критерию можно распознать идеологию.

– Ваша книга "Дни убывающего света" была экранизирована. Вы хотели бы снять фильм по роману "Метрополь"? Если да, то какого режиссера и каких актеров Вы хотели бы    привлечь к его созданию?

– Сделать фильм по книге в наши дни означает придать ей статусности. Но в действительности, по-настоящему хороший роман нельзя  экранизировать. Я полагаю, что "Дни убывающего света" не подходят для экранизации, и фильм не был снят по роману: из пятидесяти лет, которые охватывает книга, там, по сути, показан один день. Экранизация стала самостоятельной работой, не более того. Тем не менее, я думаю, что это хороший фильм. Экранизация романа "Метрополь" столкнулась бы с другой важной проблемой: Москва 1937 года! Ее нужно показать. Я не знаю, найдется ли в Германии продюсер, который захочет взять на себя такую ответственность. Для меня же важна публикация книги.

– У Вас русские корни. Есть ли у Вас любимые писатели из России (классики и современные), и если да, то какие и почему?

– Честно говоря, в последнее время я мало читаю современную русскую литературу. Недавно мне в руки попала "Снежная буря" Сорокина: интересная, в некотором смысле классическая и одновременно безумная. Типичное русское безумие, напоминающее Гоголя. Родители читали мне на ночь Маршака, я также помню "Каштанку" Чехова, конечно же, на русском языке. Позже я прочитал Василия Шукшина (кстати, на Amazon нет ни одной его книги), который поразил меня своей жесткой и эффективной манерой рассказывать истории. Время от времени я читаю замечательного Варлама Шаламова, но только понемногу. Интересно, что "Прощание с Матерой" Валентина Распутина очаровало меня уже в конце 70-х годов, тем, что показало скандальный для социалистического уклада пессимизм в отношении прогресса. Сегодня, уже будучи зрелым человеком, я перестал верить в    благотворное влияние технического прогресса, и это, надеюсь, является признаком мудрости.

– Что для Вас лично означает быть писателем?

– Я описываю свой взгляд на мир. Однако важно отметить, что я делаю это не напрямую, а через повествование. Лично для меня это подходящий способ рассказать что-то о реальности, и не просто выразить это словами, а представив себя в каком-то образе, поразмышлять, как могли бы сложиться обстоятельства, как бы я себя чувствовал в той или иной ситуации, как бы поступил и т. д. И что особенно интересно – произведение может переубедить самого автора. Если Вы пишете хорошо и точно, не обманываете себя и читателя, если Вы следуете логике повествования, тогда книга приобретает свою собственную динамику и в результате не всегда получается то, что Вы хотели (показать или доказать): не то, что Вы считаете хорошим, правильным или моральным. В некотором смысле, Вы всегда пишете против себя. И, конечно, против мира. Но и против себя. Это мне кажется интересным.

Интервью подготовила Александра Полякова