Добро пожаловать на сайт Федерального министерства иностранных дел
Вилли Брандт – самый загадочный канцлер Германии
Немецкому обывателю 60-х годов в нем не нравилось почти все: пролетарское происхождение, отсутствие высшего образования, эмигрантское прошлое.
Но как только он начинал говорить, все претензии оставались в прошлом: он стал первым, кому удалось растопить немецкие сердца, скованные послевоенной подавленностью.
Одних канцлеров в Германии уважали, других – почитали, его же – по-настоящему любили. А если и ненавидели, то не Вилли Брандта, а Херберта Фрама – это настоящее имя политика, которое часто вспоминали противники, желая подчеркнуть его незаконное рождение. Как бы то ни было, канцлер Брандт был родом из детства, где он, не знавший отца и брошенный матерью, переходил из одних рук в другие, рано научился самостоятельно принимать решения и выковывал железный характер, не впуская никого в свой внутренний мир и примеряя разные маски.
Брандт-политик
Про Брандта говорят, что если Аденауэр немцам демократию привил, то именно Брандт научил их ее ценить. Сам же он стал не только первым канцлером-социал-демократом у руля Германии, но и одним из немногих немецких политиков того времени, который с самого начала оказался на правильной стороне улицы. Он никогда не поддерживал национал-социалистов, не вступал в гитлерюгенд и не вытягивал руку в типичном приветствии. Почти сразу после прихода к власти НСДаП Брандт уехал в Осло, затем в Стокгольм, где работал журналистом под псевдонимом Вилли Брандт, делал репортажи о Гражданской войне в Испании, лишился гражданства Третьего рейха и даже побывал в немецком плену.
В 1948 году немецкое гражданство ему вернули, и уже через год Брандт стал депутатом первого созыва Бундестага от социал-демократической партии. Вскоре он занял пост обербургомистра Берлина. Именно с его правлением связан легендарный визит Джона Кеннеди-младшего в Берлин в 1963 году. "Сегодня мы приветствуем не только президента США, но и человека", – подчеркнул тогда в своей приветственной речи Брандт.
Политическое чутье и умение в трудный момент принять единственно верное решение отличали Брандта и на посту канцлера: в разгар "холодной войны" он делает ставку на нормализацию отношений со странами восточного блока и тем самым снимает нарастающее напряжение, а при посещении памятника Варшавскому восстанию встает на колени – эмоциональный порыв, который сделал для уважение послевоенной Германии в мире больше, чем многие другие действия предыдущих и будущих правительств. "Я ощутил, что просто склонить голову будет недостаточно", – признался потом "канцлер покаяния". Интуиция подвела его лишь однажды – когда в его близком окружении раскрыли агента восточногерманской разведки. Эта ошибка стоила ему канцлерского кресла – Брандту пришлось уйти в отставку.
Брандт и женщины
Обладая недюжинной харизмой и обаянием, присущим влиятельным мужчинам, Брандт, безусловно, нравился женщинам и отвечал им взаимностью. Легко кружил им головы, легко и изменял. Он был трижды женат, со второй супругой – Рут – он прожил более 30 лет, от этого брака у них три сына, но в своей автобиографии не посвятил ей даже отдельной главы.
"Мистик и меланхолик" – так описала в мемуарах своего супруга третья жена Вилли Брандта журналистка Бригитте Зеебахер. Даже в близких отношениях он сохранял дистанцию, не подпускал к себе близко, и сохранял вокруг себя ореол таинственности. После его отставки в прессу попал внушительный список его любовниц: журналистки и стюардессы, в объятиях которых он пытался укрыться от чувства одиночества, сопровождавшего его всю жизнь. Близости он избегал не только в отношениях с женщинами, но и в дружбе.
Брандт-друг
На вопрос своего сына Ларса "Кто был твоим другом?", заданный перед смертью, Брандт ответил не задумываясь: "Эгон". Имел в виду он, конечно, своего бывшего коллегу и соратника Эгона Бара (Egon Bahr), вместе с которым Брандт творил свою легендарную “восточную политику” по сближению с СССР и ГДР. “Брандт выстраивал восточную политику, а я был ее архитектором”, – писал Бар в своих воспоминаниях. В августе 1970 года был подписан знаменитый Московский договор о сотрудничестве и отказе от применения силы. СССР и ФРГ заявляли о своей приверженности политике мира и разрядки, отсутствии территориальных претензий к любому из существующих государств и признании сложившихся в Европе реалий.
Несмотря на долгие годы совместной работы, Брандт и Бар общались согласно протоколу и перешли на ты лишь после отставки Брандта. Задавать вопросы о личном в их дружбе было не принято, равно как и обсуждать газетные сплетни. По словам Бара, степень открытости Брандт определял сам. "К нему можно было приблизиться, только не желая быть с ним слишком близко", – вспоминает Бар. И тем не менее ему это удалось – стать единственным другом самого загадочного канцлера Германии.
Ирина Михайлина