Действуя под лозунгом "Примирение над могилами – работа во имя мира", организация занимается созданием захоронений немецких солдат за пределами Германии и последующим уходом за ними. В преддверии юбилея руководитель Представительства НСГ (Volksbund Deutsche Kriegsgräberfürsorge e. V) в Российской Федерации Герман Краузе (Hermann Krause) дал интервью информационному порталу Germania-online, в котором рассказал об особенностях работы сотрудников службы перезахоронения НСГ (Umbettungsdienst), удивительных историях и трудностях, с которыми приходится сталкиваться при поиске и идентификации погибших солдат. 

– Господин Краузе, как давно Народный Союз Германии по уходу за военными могилами ведет свою работу на территории России?  

– Начало работы нашей организации в России приходится на 1992 год. В декабре того года было подписано германо-российское межправительственное Соглашение об уходе за военными могилами. Документ предусматривает, что Федеративная Республика Германия за счет собственных средств обеспечивает сохранность советских/российских воинских захоронений и уход за ними на своей территории. Таких захоронений в Германии насчитывается 3310, там покоятся 760 тысяч российских/советских граждан.

На уход за военными могилами Федеральное правительство выделяет ежегодно около 25 млн. евро; 1 млн. евро из этой суммы идет на финансирование работ по уходу за крупнейшими советскими мемориалами, расположенными в берлинском Трептов-парке, а также в берлинских районах Тиргартен и Панков. В свою очередь в рамках соглашения российские власти, не неся каких-либо расходов, позволяют немецкой стороне создавать в России кладбища немецких солдат, погибших (или умерших в лагерях военнопленных) в ходе войны.

Подписание этого соглашения заложило основы работы Народного Союза Германии по уходу за военными могилами в России, чего наша организация безуспешно добивалась многие годы. Если смотреть на это с исторической перспективы, то еще в 70-е и 80-е годы прошлого столетия вообще было невозможно представить, что руководство СССР когда-нибудь согласится на то, что мы здесь делаем сегодня. Тогда позиция официальной Москвы была такова, что на территории Советского Союза никаких немецких солдатских могил нет, хотя все хорошо знали, что они были. Однако Народный Союз продолжал прилагать все возможные усилия к тому, чтобы договориться с советским руководством. В 1989 году тогдашний президент Народного союза Ганс-Отто Вебер передал советскому послу в ФРГ Юлию Квицинскому 350 томов с именами советских военнопленных, захороненных на территории Германии. Большой прорыв в переговорах произошел с началом горбачевской перестройки, тогда СССР неожиданно открылся и впервые дал согласие на поиск немецких солдат.

– Каковы основные задачи вашей организации в России и как строится ее работа?

– Они такие же, как и в десятках других стран, где воевали солдаты вермахта и где тысячи из них остались лежать навсегда. Народный союз последовательно занимается поиском немецких военных захоронений, которые были заложены в бывшем СССР во время Второй мировой войны, эксгумацией и перезахоронением останков погибших на сборных кладбищах на российской территории. В его задачи также входит уход за военными могилами. Кроме того, мы занимаемся различной просветительской и разъяснительной работой среди российской общественности. В феврале 2001 года было создано Представительство Народного союза в России. Оно имеет несколько бюро, в том числе в Санкт-Петербурге, Смоленске, Ржеве, Волгограде и на Кавказе. Работа этих бюро координируется из Москвы, где также ведут общую всероссийскую статистику по числу найденных и перезахороненных солдат. 

Показать изображение крупным планом

Закрыть

– За те 27 лет, что Народный союз ведет свою деятельность на территории Российской Федерации, было построено и восстановлено 22 таких кладбища. Из них 8 располагаются в Калининградской области (Калининград, Балтийск, Черняховск и др.), 2 – в Новгородской (Корпово, Коростынь), 2 – в Смоленской области (Нижняя Дубровинка и Духовщина), по одному – в Волгоградской (Россошка), Мурманской (Печенга), Ленинградской (Сологубовка), Тверской (Ржев), Псковской (Себеж), Курской (Беседино) и Воронежской (Еманча) областях, а также в Краснодарском крае (Апшеронск) и в Карелии (Салла).

– Какие из них самые крупные?

– Таких три. Это Россошка, что находится под Волгоградом, там покоится более 64 тысяч погибших, Беседино, расположенное под Курском, более 54 тысяч погибших, а также Сологубовка вблизи Санкт-Петербурга – более 58 тысяч погибших. После завершения дозахоронений Сологубовка станет местом последнего пристанища для примерно 80 тысяч солдат вермахта и самым большим немецким военным кладбищем в мире.

– Как проходит поиск погибших солдат? На какие данные вы при этом опираетесь?

– Это очень сложный процесс, на который приходится две трети наших сил и времени. Во многом он напоминает собой детективную работу. В Берлине есть бывший архив вермахта, в настоящее время это филиал Федерального архива Германии, с которым мы тесно работаем. Там располагают данными о солдатах, которые воевали в России, и о том, где именно были похоронены погибшие. На эти данные мы в основном и опираемся. Я не случайно сравниваю поиск военных могил с работой детектива. Поскольку описание очень многих захоронений в тот период было сделано исходя из того, что вермахт останется на территории России и найти их по прошествии какого-то времени будет несложно. Поэтому в своих протоколах немцы отмечали, что кладбище находится в центре деревни, на северном выходе из нее, а где конкретно не писали.

Показать изображение крупным планом

Закрыть

Теперь, когда прошли целые десятилетия, той деревни либо уже нет, либо кладбище сравняли с землей. Лет десять, двадцать назад еще были живы свидетели, и тогда сотрудникам НСГ достаточно было знать название той или иной деревни. Они отправлялись туда и расспрашивали местных дедушек и бабушек, которые в ту пору были еще детьми и могли видеть, где немцы хоронили своих погибших солдат. Таким образом, эти захоронения находили без особого труда. Но так как людей того поколения уже почти не осталось, нам порой приходится обращаться за помощью к их детям и внукам. В отличие от очевидцев,  в чьей тогда еще детской памяти хорошо запечатлелось место, где хоронили немецких солдат, и они могли привести нас к этому месту, их внуки мало чем могут помочь. Самое большее, что от них обычно можно услышать: бабушка или дедушка мне рассказывала/рассказывал, что где-то здесь.

– С помощью каких еще способов ведется поиск солдатских могил?

– В последние годы мы все чаще используем аэрофотосъемку вермахта, сделанную во время боевых действий. Поскольку после войны она попала в руки к американцам, нам сегодня приходится заказывать ее из США. На фотоснимках можно увидеть населенные пункты, где создавались солдатские кладбища. Наши специалисты тщательно изучают отчеты вермахта, которые составлялись тогда вместе с аэрофотоснимками. Это очень кропотливая работа, когда нам приходится с ювелирной точностью отмерять каждый километр снимка, чтобы определить на нем точное место военного захоронения. 

Порой случается и так, что останки погибших солдат обнаруживаются при проведении строительных работ. И поскольку никто не хочет жить на кладбище, то строители сами связываются с нами. При этом работы на какое-то время приостанавливаются, и мы проводим эксгумацию останков.

– Как выглядит на сегодняшний день статистика найденных и перезахороненных в России немецких солдат?

– Согласно официальным данным, во время военных действий на территории бывшего СССР погибло 2 миллиона 200 тысяч немецких солдат и офицеров. Из них 1 миллион 400 тысяч человек остались лежать на территории Российской Федерации. Найти и перезахоронить останки всех этих людей, конечно же, невозможно. Когда Народный Союз Германии начинал свою работу в России, то он ставил перед собой задачу – перезахоронить как минимум одну треть от этого числа. Хотя, если бы поиск и перезахоронение немецких солдат еще в тогдашнем СССР начались пораньше, скажем, лет 40 назад, то удалось бы установить судьбу куда большего числа людей. Что касается статистики, то на сегодняшний день эксгумированы и перезахоронены на сборных кладбищах останки почти 440 тысяч погибших. Из них в предыдущем году были обнаружены и преданы земле останки порядка 11 тысяч солдат. В текущем же году эта цифра составила около девяти тысяч. 

– Как часто удается установить личности погибших? Много ли остается неопознанных?

Показать изображение крупным планом

Закрыть

– К сожалению, всех опознать мы не можем. Все-таки столько лет прошло. Каждый раз, когда обнаруживаются новые солдатские захоронения, нам остается надеяться на то, что вместе с останками погибших найдутся и их смертные жетоны. Поэтому, когда мы их находим, то идентифицировать, кому принадлежат найденные останки,  практически не составляет большого труда, поскольку в Берлине в бывшем архиве вермахта у жетона есть вторая половина вместе со всеми данными солдата.  При погребении погибшего половину жетона отламывали и отправляли в архив вермахта, а другую оставляли у него на шее. К примеру, в ходе очередных поисковых работ под Волгоградом мы нашли захоронение с 400 могилами, при этом в 390 из них были найдены медальоны. И мы тогда смогли установить личности погибших, а затем найти их родственников и сообщить им, что их отец, дед или прадед лежит там-то и там-то.  В июле этого года на центральном кладбище под Курском, которое было заложено 10 лет назад, были перезахоронены останки 236 солдат. Поскольку жетонов мы не нашли и идентифицировать останки солдат не удалось, то все они были перезахоронены как неизвестные.

– Как могло так получиться, что в первом случае были найдены почти все жетоны, а во втором ни один?

– По причине мародерства. Очень многие немецкие военные кладбища были разграблены, медальоны и другие личные вещи погибших стали ценной находкой для чернокопателей. Говорят, на рынке в московском районе Измайлово можно много чего купить. К примеру, каска солдата СС продается за 500 долларов. Раньше это был большой бизнес, сегодня мародерам сложнее находить военные могилы.  Когда мы обнаруживаем старые кладбища, то ставим охрану, пока не проведем там эксгумацию останков. Иначе никак нельзя.

– А что делаете, если имя и фамилия погибшего известны, а место его захоронения нет?

– Имена таких солдат выгравированы на больших мемориальных плитах, которые располагаются на сборных военных кладбищах. Родственникам погибших мы можем только сказать, на территории какого российского региона примерно может покоиться их отец, брат, дядя или дед. Хотя иногда случаются удивительные истории, когда все же удается выяснить, где лежит тот или иной погибший немец. К примеру, на том же кладбище Россошка был один случай. Там на одной из плит с именами неизвестных или пропавших без вести солдат значилось имя некоего Карла Крампа. С просьбой отыскать место, где он похоронен, к нам обращался его 83-летний сын. Поиски долгое время не приносили никаких результатов. Однажды в ходе поисковых работ были найдены останки 1837 солдат, включая останки того самого Карла Крампа. Установить это удалось благодаря медальону. И мы конечно же сразу же сообщили об этом сыну Крампа. Он приехал в Волгоград со своим сыном. Это было так трогательно для всех присутствовавших слушать то, как он рассказывал, что всю жизнь ждал того момента, чтобы постоять у могилы отца.

– Как часто родственники погибших немецких солдат обращаются к вам с просьбой найти места, где они похоронены?

– Ежегодно Отдел по содержанию захоронений головного офиса Народного союза – он находится в городе Кассель – отвечает на примерно 35 тысяч запросов, связанных с судьбами немецких солдат,  которые погибли в ходе двух мировых войн. Назвать, какое именно количество запросов приходится на Россию, не могу. Однако точно знаю, что их большинство, поскольку больше всего немецких солдат погибло на территории бывшего СССР, в том числе в России и в Украине. Часто с запросами установить судьбу умерших или пропавших без вести солдат обращаются не столько их дети, а сколько внуки и правнуки. После войны в немецких семьях  пытались не говорить о войне. Эта тема практически была табу. И поскольку у людей была глубокая травма, происходило некое вытеснение из семейной памяти всего того, что было связано с этой трагедией. Детям же погибших солдат обычно говорили, что, мол, папа остался в России или на Украине. Однако не объясняли, почему он там остался и что с ним произошло. И многие из этих детей, теперь уже будучи в преклонном возрасте, не перестают задаваться такими вопросами. Этим летом под Курском я встретил одну пожилую немку по имени Изольда, которая была совсем маленькой, когда ее отец ушел на фронт. Больше его она не видела. Эта женщина всю жизнь пыталась узнать, что с ним случилось. И только теперь она узнала, что он лежит где-то на курской земле, хотя точно не знает, в каком именно месте.

Возвращаясь к поколению внуков и правнуков немецких солдат: для многих его представителей страшные события военных лет – это нечто далекое, что навсегда осталось в прошлом. В то же время среди молодых немцев немало тех, кто интересуется этой войной. Они хотят знать, что произошло с их дедом или прадедом, где он похоронен и т.д. Часто это происходит после того, как молодой парень или девушка случайно обнаруживает на чердаке или в подвале старые письма с фронта или еще какие-то документы, имеющие отношение к  войне.

– Как вы взаимодействуете с родственниками погибших?

Показать изображение крупным планом

Закрыть

– Обычно это происходит следующим образом. После того, как наши отчеты, в которых мы пишем, кого эксгумировали и где его потом перезахоронили, передаются в Кассель, там проверяют, действительно ли того человека мы нашли. И в случае подтверждения того или иного факта извещают родственников погибшего. Им при этом также предлагается приехать в Россию и посетить могилу своего предка. Как правило, таких желающих бывает много. Народный союз сотрудничает с туристическим бюро, которое берет на себя организацию таких поездок. Обычно родственники приезжают группами. Большинство из них люди преклонного возраста, и такие поездки им даются трудно не только эмоционально, но физически. Но все же они испытывают большое облегчение после того, как побывали на могиле своего отца или деда спустя 70 с лишним лет.

– С какими трудностями вашему представительству приходится сталкиваться в своей работе?

– В большинстве своем сложности возникают по той причине, что в тот момент, когда закладывалось кладбище, как правило, его всегда располагали где-нибудь в центре населенного пункта. И практически каждый раз, когда мы находим военное захоронение, то сталкиваемся с такой ситуацией: там сегодня расположен центральный парк, доска героев, супермаркет или автопарковка. Поэтому каждый объект – это длительный процесс переговоров с местной администрацией. И далеко не всегда переговоры для нас заканчиваются успешно, поскольку местные власти очень тяжело идут на эксгумацию. К примеру, в небольшом городе Старая Руса (Новогородская область) в одном из парков похоронены порядка 50 немецких солдат. У нас ушло почти пять лет на то, чтобы договориться с муниципальными  властями. И теперь, когда разрешение от них наконец получено, мы можем приступить к работам по перезахоронению. 

– Как выглядит процесс перезахоронения? Сколько времени примерно у вас уходит на эксгумацию?

– Перед тем, как приступить к этому этапу работы, мы подписываем соглашение с городом или с другим населенным пунктом о том, что обязуемся за свой счет провести рекультивацию земли и что после нас никаких следов не останется. В случае повреждения, скажем, асфальтового покрытия мы за свой счет приводим его в тот вид, в каком оно было до проведения работ по эксгумации и даже еще лучше. Сам процесс извлечения костей длится недолго, так как наши специалисты уже имеют огромный опыт в этом деле и знают, какие именно действия нужно проводить. Могила вскрывается вручную на всю длину, останки собираются в специальный платиковый мешок и увозятся на склад для оформления документации и подготовки к захоронению. В некоторых областях Северо-Запада России при наличии высокого уровня грунтовых вод эксгуматорам приходится работать по колено в воде и буквально нырять за останками, так как при раскапывании могильную яму мгновенно заливает водой и стенки могилы грозят обрушиться. К тому же, многое зависит от того, сколько скелетов находится в том или ином захоронении. Если это одиночные могилы, то в день нашим специалистам удается эксгумировать останки 15 человек. Бывает так, что администрация населенного пункта, где проводятся работы, просит их ускорить, и мы тогда подтягиваем бригады из других областей. 

– Наверняка бывают случаи, когда при обнаружении останков солдата трудно определить, это немецкий солдат или советский. Скажем, нет жетона или же по униформе тоже нельзя установить, поскольку на ней не сохранилось никаких отличительных признаков.

– Такое, конечно, случается. Однако наши эксперты обычно определяют это достаточно легко – по зубам, причем практически с точностью до 100%. К примеру, при наличии пломб в 95 из 100 случаев оказывается, что это немецкий солдат. Это объясняется тем, что пломбирование зубов в СССР в те времена, да еще с теми материалами, что применялись в Германии, практически не производилось.

– Что вы делаете в том случае, если при проведении раскопок обнаруживается, что вместе с немцами в могиле захоронены и советские воины?

Показать изображение крупным планом

Закрыть

– Мы в своей работе тесно взаимодействуем с российскими поисковиками. В случае обнаружения останков советских солдат мы передаем им либо сами останки либо координаты того места, где мы их обнаружили. То же самое делают и российские поисковые группы, когда обнаруживают останки немецких солдат.

– Согласно немецким официальным данным, сотни тысяч солдат числятся пропавшими без вести. Ведется ли какая-то работа по их поиску?

– Это для нас большая проблема. До сих пор мы преимущественно занимались поиском погибших солдат, поскольку, как я уже отмечал, при наличии жетона вместе с останками, их легко идентифицировать. У вермахта были специальные похоронные службы, которые занимались погребением убитых. Как правило, после боя они собирали тела погибших по периметру одного или двух километров от линии фронта. Вся подробная информация об убитых, в том числе о месте их захоронения, тогда отправлялась в Берлин. О пропавших без вести такой информации нет. Поэтому, к сожалению, мы не можем заниматься их поиском. Можем лишь предполагать, где примерно мог пропасть солдат, который считается таковым, но говорить, где именно могут лежать его останки, для нас практически неразрешимая задача. 

– Какая проводится работа в отношении немецких военнопленных? Имеется ли по ним какая-либо база данных? 

– По официальным данным, в советском плену находилось более трех миллионов солдат вермахта. Сюда же относятся и те, кто числится пропавшими без вести. Из этих трех миллионов один миллион и 800 тысяч человек вернулись на родину, десятки тысяч погибли в СССР и были похоронены на его территории. С 1992 года Народный союз своими силами восстановил 125 кладбищ военнопленных на территории 4 республик и 26 областей Российской Федерации. Там покоится свыше 80 тысяч человек. Что касается базы данных, то она существует. Однако по ней очень сложно работать, поскольку многих военнопленных отправляли на Урал, в Сибирь или в Казахстан и информация по ним частично разрозненная.

В 2000 году по поручению германского правительства и при финансовой поддержке "Совместной комиссии по изучению новейшей истории германо-российских отношений" в рамках проекта "Немецкие военнопленные и интернированные в советском плену" была начата исследовательская работа. Ее наш союз проводит совместно с Фондом "Саксонские мемориалы" и другими организациями. С российской стороны в проекте участвует ряд министерств, ведомств и учреждений.

В 2004 году при поддержке нашей организации в Москве была начата работа по переводу на цифровые носители личных дел немецких военнопленных и интернированных. До настоящего времени немецкой стороне переданы данные на примерно 17 тысяч 600 военнопленных и гражданских лиц из архива МВД РФ,  а также 820 тыс. личных дел немецких военнопленных объемом почти три с половиной миллионов страниц.

– Ведется ли аналогичная работа по советским солдатам, оказавшимся в немецком плену?

– Да, в 2000-2014 годах значительная исследовательская работа была проведена в рамках проекта "Советские военнопленные в немецком плену 1941-1945", который также осуществлялся совместно с Фондом "Саксонские мемориалы" и некоторыми российскими министерствами и ведомствами.

Первым результатом проекта стала публикация "Книг памяти" с именами советских военнопленных, захороненных на кладбищах в Германии. В феврале 2005 года в Твери и в сентябре 2006 года в Курске Президент Народного Союза передал родственникам умерших в Германии и захороненных там советских военнопленных копии немецких документов, проливающих свет на их судьбы.

Показать изображение крупным планом

Закрыть

В начале 2008 г. была завершена работа по оцифровке и электронной записи сведений на 900 тыс. советских военнопленных, на основе которых можно будет установить в Германии могилы умерших. Эти данные содержатся на сайте российского Министерства обороны obd-memorial.ru.

Народный Союз вместе с местными немецкими органами власти тесно взаимодействует с Управлением Минобороны РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества. Оно занимается работой по установлению судеб и мест захоронений погибших (умерших в плену) советских военнослужащих на территории Германии. Кроме того, недавно в Берлине было подписано двустороннее германо-российское соглашение об обмене информацией по военнопленным.

– Вы упоминали, что в задачи Народного союза также входит и работа с общественностью. Не могли бы рассказать о ней подробнее?

– Речь идет о массовой разъяснительной и просветительской работе, главным образом среди молодежи. Хотелось бы подчеркнуть, что кладбища, которые мы строим и восстанавливаем в России, являются не столько памятными местами скорби, сколько служат ярким свидетельством того, к чему приводит война, насколько ужасны ее последствия, как много людей лишились своих жизней, повинуясь приказам Адольфа Гитлера. К примеру, если на могильных плитах, установленных после Первой мировой войны, можно было часто видеть слова "наши герои", поскольку тогда многие считали, что в той войне солдаты погибли за отечество, то тут ни о каком героизме речь не идет, и эти кладбища не являются геройскими. И если мы хотя бы на одном надгробном камне видим словосочетание "наши герои", то убираем его. Таким образом, повседневная работа Народного союза не столько связана с трагическим прошлым, сколько служит напоминанием для молодого поколения – поскольку за ними наше будущее – о том, что такие страшные явления, как нацизм, который принес столько горя и бед человечеству, больше никогда не должны повториться.

В этой связи большое внимание мы уделяем образовательной работе с подрастающим поколением. Один из таких проектов – организация и проведение ежегодных международных молодежных лагерей практически на территории всех европейских стран, включая Германию и Россию, Украину и Беларусь. Вместе с тысячами своих сверстников из различных стран в молодежных лагерях участвуют порядка 200 российских подростков. Молодые люди встречаются на военных кладбищах в России, Германии и в других странах Европы, ухаживают за могилами, проводят различные работы по благоустройству солдатских захоронений. Эти акции проходят под девизом нашей организации "Примирение над могилами – работа во имя мира". Хотелось бы, чтобы подобных встреч проводилось больше.

– Как известно, в работу по уходу за военными могилами также вовлекаются немецкие и российские военнослужащие. 

– Да, это так. С 2007 года регулярно проходят совместные трудовые акции солдат Бундесвера и солдат российской Армии по уходу за воинскими могилами. Впервые они состоялись на немецких военных кладбищах на территории Ленинградской области и советских кладбищах в Берлине. На территории Германии они в основном проводятся в федеральной земле Бранденбург, в то время как в России география представлена намного шире. В разные годы такие акции проходили на Кавказе, Ржеве, Курской, Новгородской, Смоленской, а также Ленинградской областях. В этом году такие мероприятия вновь проводились в Ленинградской области.

– Сколько лет еще планируете заниматься поиском и перезахоронением погибших?

– Хороший вопрос. Мы его как-то обсуждали с президентом Народного союза Вольфгангом Шнайдерханом. Будучи гуманитарной организацией, мы официально выполняем задание правительства Германии. При этом государство финансирует ее деятельность лишь на 20%, остальная часть бюджета формируется в основном из частных пожертвований и членских взносов. Большая доля наших доноров приходится на военное поколение, которое с каждым годом сокращается. С учетом всего этого пока трудно сказать, сколько мы еще будем заниматься поиском. Может лет десять, а может двадцать. Но точно знаем, что до тех пор, пока к нам будут обращаться потомки погибших солдат с вопросом "Вы не знаете, где покоится мой дед или прадед?", мы не сможем сказать, что больше не ведем поиск и ничем не можем ему помочь.

– Вы возглавляете российское представительство Народного союза с марта этого года? Каковы ваши впечатления от работы, и какие задачи считаете для себя самыми главными?

– При всем том, что работа в данной сфере сама по себе является сложной в эмоциональном и психологическом плане, в целом, она не менее увлекательна, чем журналистика, в которой я проработал долгие годы. Так же, как и в журналистике, здесь я встречаю много интересных людей, будь то эксперты в какой-либо области, связанной с деятельностью Народного союза или простые люди, которые хотят с нами сотрудничать в качестве волонтеров. К сожалению, в России мало людей слышали о нашей организации. Это не более двух-трех процентов от всего населения. Поэтому одна из моих важнейших задач на посту руководителя российского представительства Народного союза – популяризировать его работу, чтобы о нем узнало как можно больше людей.

– Каковы планы и перспективы вашего представительства на следующий год?

– На следующий год у нас выпадают юбилеи сразу двух сборных воинских захоронений. Исполняется 20 лет со дня основания кладбища в Сологубовке, и 25 лет – в Калининграде. К этим событиям будет приурочен ряд торжественных мероприятий. В наших планах также значится большой проект на Кавказе. По нашим данным, там в горах на высоте от 2000 м над уровнем моря в труднодоступных местах располагаются захоронения немецких горных стрелков. Они погибли в 1942 году во время боев за перевалы Кавказа. Проект предполагает экспедицию сотрудников службы перезахоронения Народного Союза в те районы с целью поиска и эксгумации данных захоронений. Проект планировали запустить еще два года назад, но из-за отсутствия необходимого разрешения не могли.  Надеемся, что в следующем году нам это все же удастся сделать.

Беседовала Фемида Селимова